– Каждый шаг, что ты ступаешь, лишь делает ее выше; все достижения твои лишь отдаляют цель.

– Вечно приближаться к бесконечной Мудрости и вечно удаляться от нее будет твоя Цель.

– Освобожден ты от Залов Аменти, чтоб идти рука об руку с Владыками мира к единой цели, трудясь вместе с ними, несущими Свет детям человеческим.

Глава 10. Пир у Василевса

В тот же день епископ Лиутпранд был приглашен на пир по случаю большого праздника святой Троицы. Никифор Фока счел недостойным, чтобы посланник императора Оттона имел предпочтение перед кем-либо из его вельмож, и епископа усадили на пятнадцатое от василевса место, где неприлично узкий стол, практически доска (правда, строганная), даже не был покрыт скатертью. Больше никого из состава посольства Священной Римской империи на пир не позвали.

Столы накрыли в «Триклиниуме девятнадцати лож». Это был большой, роскошно убранный зал, в котором устраивались пиры в честь иностранных послов или высоких сановников. Также в Триклиниуме проводились некоторые церемонии – коронование императрицы, прощание с покойным императором и тому подобное. Рядом находилась церковь Спасителя, служившая во времена Юстиниана дворцовой церковью.

Перед началом пира столы опрыскали благовониями. Блюда подавали самые изысканные. Особенно вкусными были фазаны и пулярки, жаренные на углях и начиненные рыбой, а также зайчатина, которая считалась деликатесом. Охота на зайцев была излюбленным занятием ромеев-аристократов.

На стол подали колбасы и копченые окорока, а также пироги, пирожные и разные другие сладости. Много было разнообразных фруктов и орехов. Мясные и рыбные блюда повара василевса щедро приправили соусами, в состав которых входили ароматические травы, доставленные из Индии.

Хлеба на столе было много – ромеи всех сословий хлеб обожали. Он назывался «силигнитис». Обычно его пекли только для богатых людей из высших сортов пшеницы. Также этот хлеб использовали для причастия в храмах и давали больным, потому что он способствовал пищеварению. Несколько худшего качества был хлеб «сеидалитис», который выпекали из муки более низкого качества. Имелись и другие сорта хлеба, в том числе хлеб из муки грубого помола для бедных.

У солдат и монахов был свой хлеб – «пексамас». Он был довольно жестким, так как его два раза пекли в печи, чтобы испарилась вся влага. Но зато такой хлеб долгое время не плесневел. Хороший хлеб беднякам не всегда был доступен. Они питались в основном бобами, чечевицей, горохом и хлебом низшего сорта из ячменной муки. Епископ это знал, ему уже довелось бывать в Константинополе.

Вина на пиру подавали самые дорогие – ароматные из Палестины, а также крепкий киликийский мускат. Кроме того, пирующих окуривали мускатным орехом, амброй и мускусом.

Во время обеда Никифор Фока расспрашивал епископа о могуществе Священной Римской империи. В особенности василевса интересовало войско. В конечном итоге Никифор Фока не выдержал длинных речей Лиутпранда, который старался представить все в наиболее выгодном свете, и рявкнул:

– Ты лжешь! Воины твоего государя не умеют ездить верхом, пехота неспособна сражаться, величина щитов, тяжесть доспехов, длина мечей и бремя шлемов не позволяют им вести бой ни тем, ни другим способом! – А затем василевс со смехом добавил: – Еще им мешает обжорство. Их Бог – чрево, отвага – хмель, храбрость – пьянство, их пост – слабость, а воздержание – трепет. На море у твоего государя ничтожное количество судов. Только я обладаю сильным флотом, с которым нападу на его суда, войной разрушу ваши приморские города, а те, что расположены на реках, обращу в пепел. И как он сможет противостоять мне на суше с таким малым войском? При нем были швабы, бавары, итальянцы, и все они не смогли взять единственный городок, оказавший им сопротивление. Так как же они намерены противостоять мне, когда я приведу свою многочисленную армию?

– Это не так, государь! – осмелился возразить епископ. – Наша армия сильна, а полководцы храбры и опытны!

– Замолчи! – перебил его василевс. – Вы не римляне, вы лангобарды! И этим все сказано!

Но Лиутпранд, что называется, закусил удила. Он был возмущен до глубины души хамством Никифора Фоки.

– Летопись повествует, что Ромул, от кого и получили римляне свое имя, был не только братоубийцей, но и порниогенитом, то есть рожденным от разврата! – резко сказал епископ. – Он-то и построил себе убежище, куда стал принимать неисправимых должников, беглых рабов, убийц и других преступников, которые заслуживали смерти, и множество им подобных, и назвал их римлянами. Вот от такого «благородства» и ведут свой род те, кого вы называете космократорами, то есть, императорами. Мы же – то есть лангобарды, саксы, франки, лотарингцы, бавары, швабы и бургундцы – настолько их презираем, что в гневе зовем наших врагов не иначе, как «римляне». Одним этим именем мы обозначаем всякую низость, трусость, алчность, изнеженность, лживость – словом, любой из пороков. Но так как ты говоришь, что мы не воинственны и не умеем ездить верхом, то если грехи христиан заслуживают того, чтобы ты упорствовал в своем жестокосердии, ближайшие битвы покажут, чего стоите вы и насколько мы могущественны.

– Достаточно! – вскричал разгневанный василевс, мановением руки утихомирив страсти, воцарившиеся за столом после слов епископа. – С этого момента для тебя пир закончен! Повелеваю тебе возвратиться в гостеприимный дом и ждать моего решения!

Всего этого Себальду и Геррику видеть не довелось. В это время они тоже пировали, но в доме Карна, который был несказанно рад приезду Себальда в Константинополь.

Судя по некоторым оговоркам, как понял Геррик, в прошлом им уже приходилось довольно тесно общаться. Но в чем заключалось это общение, узнать ему так и не удалось. При всей своей говорливости Карн был весьма осторожен в речах. Может, потому, что видел Геррика впервые и не знал, можно ли ему доверять.

Дом руса был двухэтажным, с балконами, и имел плоскую крышу, где можно было принимать солнечные ванны. Карн построил его из белого камня. Окна в доме он сделал полукруглыми, что изрядно украшало его внешний вид. Узкий фасад дома выходил на улицу, а ставни и двери были металлическими. Нижний этаж использовался для различных хозяйственных нужд; там же находились кухня и помещения для слуг. Это подсказало гостям, что Карн жил на широкую ногу.

Под полом нижнего этажа была выкопана яма-погреб, где хранились скоропортящиеся продукты. Был у Карна и дворик с колодцем и вполне приличным садом, в котором росли яблони, груши, вишни, айва, гранаты и смоковница. Все пространство между деревьями было засажено цветами: розами, лилиями и фиалками.

Нижний этаж Карн вымостил белым мрамором, на